«Проблема сохранения кабардино-черкесского языка. История и современность»
Современная ситуация. В настоящее время в КБР переживается глубокий кризис, связанный с состоянием национальных языков – кабардинского и балкарского. Он отражает общую подобную тенденцию на Северном Кавказе и России в целом.
С 20 по 23 мая 2009 года в Москве состоялось празднование 70-летнего юбилея журнала «Дружба народов». В рамках состоявшегося форума было озвучено, что северокавказские языки объявлены ЮНЕСКО вымирающими. На московском форуме речь шла о состоянии и перспективах национальных литератур, но 25 участников из России, стран СНГ и Балтии касались проблемы исчезающих национальных языков. На самом деле, можно ли серьезно обсуждать какие бы то ни было проблемы по национальным литературам, если сегодня исчезает язык данных литератур, в том числе, кабардинской и балкарской?
В республике созданы определенные условия по сохранению и развитию языков. В частности, в число базовых структур, направленных на осуществление этой задачи, следует отнести диссертационные советы. Учитывая их работу, а также существование кафедр национальных языков и литератур, не было, тем не менее, ни одной защиты на кабардинском или балкарском языках. Эта реальная возможность до сих пор никогда не использовалась, (в отличие от Адыгеи, например). Защита диссертации, связанная с проблемами этих языков, проходят на русском.
Существует красноречивая динамика сокращения мест для абитуриентов КБГУ по специальности «кабардинский язык и литература»: 75 мест в 1970-80 годах, 38 мест за 2012-2013 годы. Та же ситуация характерна и для абитуриентов по специальности «балкарский язык и литература».
Можно слышать мнения об улучшении знания национальных языков, так как на улицах чаще слышна кабардинская и балкарская речь. Однако это явление – прямое следствие усилившейся урбанизации, сейчас как никогда приток сельской молодежи в город велик: это связано с отсутствием рабочих мест в селе, учебой в средних и высших учебных заведениях.
Кажется, родной язык жив до тех пор, пока существуют анклавы – села. Однако так ли неопровержима эта сентенция? На самом деле, в анклавах находит распространение лишь бытовой язык, но не литературный. В результате общественного форума (март 2014 г.) с участием научной, творческой интеллигенции были подведены неутешительные выводы: мы переживаем серьезный глубокий кризис литературного языка. Например, в Союзе Писателей КБР самым молодым поэтом является 40-летний Латмир Пшуков. Ежегодный республиканский конкурс по литературному творчеству на кабардинском языке не выявил ни одного прозаика за декабрь 2012 года.
Без литературного языка любой язык обречен на деградацию. Это означает, что на данном этапе невозможно говорить о полноценном функционировании кабардинского и балкарского языков даже в селах.
По данным доктора филологических наук С.К. Башиевой большинство молодых людей от 17 до 30 лет не читают, не слушают радио на родных языках, не посещают национальных театров. Современная молодежь, как известно, находит информацию преимущественно в компьютерах, которая транслируется в основном на русском языке.
В городе отмечается незнание или плохое знание родного языка и удовлетворительное знание русского, а в селах – знание родного языка на уровне бытового и в целом неудовлетворительное знание русского языка. Таким образом, для города и села потребуется разная методология: в селах – с усиленным изучением русского языка, в городе – с усиленным изучением родного.
Язык и семья. ЮНЕСКО предлагает классификацию «групп риска», которая отражает три состояния языковой ситуации в семье, когда родной язык расценивается: 1. «под угрозой исчезновения». К этой группе относятся семьи, в которых дети не изучают язык дома в качестве родного языка. 2. Во вторую группу входят семьи, в которых дедушки, бабушки говорят на языке, родители детей понимают язык, но не общаются на нем между собой и со своими детьми. Это критерий нахождения языка «в серьезной опасности». 3. «К третьей группе относятся семьи, в которых носителями языка являются только представители старшего поколения. Это критерий нахождения языка «на грани исчезновения».
В республике тесно сосуществуют все три категории семьи.
В общественном сознании укоренено представление о ведущей роли семьи в сохранении языка. Однако в настоящее время вряд ли можно говорить о городской семье, которая может обеспечить должный уровень языковой практики, - среди горожан очень невелик процент полноценных носителей родного языка, и эта ситуация стремительно усугубляется. Кроме того, каким образом семьей может быть реализовано обучение языку? Причиной такой драматической картины служат объективные закономерности, которые в свою очередь сами являются результатом несостоятельной языковой системы и в целом - соответствующей языковой политики.
Семья – социальная структура, которая наиболее чутко реагирует на особенности функционирования этой системы и политики. Но никак не наоборот. Это подтверждается общей картиной объективно усиливающейся языковой деградацией. Все мы хорошо понимаем, что в городе почти не осталось носителей родных языков, и дело вовсе не в отсутствии «патриотизма» городских жителей - кабардинцев и балкарцев, а исключительно в существующей языковой политике, жертвами которой стали нынешние поколения горожан.
Даже при наличии объективных социальных опросов и разработок по этой проблеме могут возникнуть сложности в отношении их репрезентативности, так как большая часть городской молодежи выезжает за пределы республики, пополняя растущий поток внутренней миграции. Как правило, наши мигранты не возвращаются, они становятся частью русскоязычного населения России или иноязычными гражданами в зависимости от соответствующей страны проживания.
При этом, разумеется, мы не склонны снимать ответственность с семьи, которая может значительно изменить частную языковую ситуацию. Но долго ли продержатся на личном энтузиазме городские родители, слабо знающие родной язык, которые отдают маленького ребенка в русскоязычную среду детского сада, русскоязычную среду школы (не считая трех часов родного языка в неделю)? Вряд ли можно серьезно рассчитывать на знание родного языка, погружая ребенка в русскоязычную среду всех форм СМИ, включая Интернет, учитывая условия отсутствия школьного выпускного экзамена, родных языков в системе делопроизводства и т.д. и т.п.
Ситуация усугубляется, если в семье работают оба родителя, и возможность общаться с ребенком предоставляется только вечером. Семья может в какой-то степени влиять на языковую ситуацию, но не может определять ее в целом. Распространенное мнение, в основе которого лежит представление о семье как основном объекте, отвечающем за сохранение языка, подменяет объективную картину, снимает ответственность с государства и тем самым наносит непоправимый урон и без того тяжелому положению.
Общественные инициативы. Ведущие лингвисты-кавказоведы определяют 25-50 лет существованию национальных языков. Хорошо понимая драматизм ситуации, многие представители общественности КБР забили тревогу, для восстановления родных языков было проведено несколько «круглых столов» по прояснению, проговариванию «Закона об образовании» и «Закона о языках». Было внесено около 80 поправок. Но во втором и третьем чтении представители парламента оставили «Закон об образовании» практически без изменений: снова было принято изучение родного языка как предмета 2-3 часа в неделю. В ответ на это было добровольно собрано более трех с половиной тысяч подписей.
Следует отдельно отметить небывалый порыв объединенных усилий со стороны разных общественных организаций, отдельных энтузиастов. Такой замечательный редкий в нашей республике феномен, вероятно, объясняется значительно выросшим уровнем гражданского и национального самосознания со стороны общественности.
Однако в результате широкое общественное движение, связанное с необходимостью языковой реформы, не оказало никакого реального воздействия: подписан новый Закон о языках, который предполагает примерно тот же несостоятельный вариант, который длился 50 лет. При формальном «содействии» в принятии решений по «Закону о языках» общественные инициативы на самом деле не были учтены.
Предыстория. В нашем новом изменившемся на первый взгляд мире современная языковая политика берет свое начало из глубины веков. Представляется весьма странным, что общественные акции по сохранению и развитию родных языков на разных уровнях сопровождаются риторикой, связанной с порицанием «радикальных мер», «принуждения» (судя по всему, со стороны общественных лидеров). Это удивляет, тем более, что объективная историческая картина носит прямо противоположный характер. Мы лишь напомним о трагических исторических причинах 100-летней Кавказской войны, с которой начался кризис национальных языков. Русификация в ряду общей колониальной политики царизма изначально носила исключительно насильственный характер.
Уже в 1775 г. Екатерине II было направлено «Представление астраханского губернатора П. Кречетникова о Малой Кабарде, с изложением его мнения о политике, по освоению этого края», в котором были широко освещены вопросы о методах кавказской политики царского правительства. Этот глубоко продуманный документ предусматривал комплексную ассимиляция через христианизацию, смешанные браки, совместные поселения кавказцев и казаков, казачью колонизацию, развитие торговли. Наряду с этим предусматривалась ассимиляция через устройство школ, с тем, чтобы детей «склонять ко обучению российской грамоте и приводить в людкость…».
Методы, подобные этим практиковались на всех этапах становления российской и советской империи. Достаточно вспомнить, например, известную полемику кабардинского просветителя Кази Атажукина против насильственной русификаторской политики Маркова в начале ХХ века. На протяжении всей жизни другой видный адыгский просветитель С. Сиюхов был вынужден отстаивать права на изучение родного языка. Безошибочно определив политическую тенденцию, классик кабардинской литературы Али Шогенцуков восклицал, отставая элементарные права на знание родного языка:
«Даже птицы имеют свой язык!»
Обратимся к советскому опыту 1961 года, когда волевым решением Н.С. Хрущевым был подписан закон по реформированию программы обучения родным языкам. В то время, учитывая наличие естественной языковой среды, никто не выдвигал альтернативного щадящего метода обучения русскому языку. По сути, это была тотальная принудительная реформа, связанная с переходом обучения кабардинских и балкарских детей начальной школы на русский язык, которого они почти не знали. Пол века школьники изучали кабардинский и балкарский языки как предмет, вместо того, чтобы изучать школьные предметы на родных языках хотя бы до 5 класса, как было всегда. Старые педагоги вспоминали, что это был настоящий стресс, в результате которого многие дети не справлялись и плакали. «Ничего, поплачут и перестанут», - утешали реформаторы. Так и случилось: плакать перестали, зато выросло несколько поколений кабардинцев и балкарцев, не знающих своего языка.
В наши дни министр культуры Владимир Мединский, говоря о соотношении русского и регионального языков при обучении в школе, уверенно и однозначно решает в пользу русского. Председатель комитета Госдумы по делам национальностей Гаджимет Сафаралиев предложил внедрить русский как родной по отношению к нерусским учащимся общеобразовательных школ. «Грубо говоря, 500 часов изучается русский язык как государственный, 500 часов – язык республики, и родители не имеют права выбора русского как родного. Это наносит ущерб русскому языку, что недопустимым», - считает он.
Наши комментарии. Эти монологи происходят на фоне тихой языковой катастрофы, которая реально переживается коренными народами России, в том числе, Северокавказского региона. Между тем, угроза утраты языка не может стоять перед 120-миллионным русским населением России. Мы вынуждены согласиться с представителями Татарстана, которые считают проблему надуманной.
Таким образом, и в наши дни мы сталкиваемся с элементами прежней колонизаторской языковой политики, начатой около 250 лет назад, которая всегда являлась частью общего политического курса. К сожалению, уязвимость и хрупкость языка становится для современников очевидной именно в связи с этой тяжелой формой зависимости от давно устаревшей ущербной политики, которая исторически себя не оправдала. Как не оправдала себя американская теория «плавильного котла». И ныне американцы - дети иммигрантов из Европы, рады узнать, что их бабушка или прабабушка, например, испанка или дедушка или прадедушка – ирландец. У народов России противоположная ситуация по сравнению с американской, – они проживают на исторической родине. Потребность в культурной, значит, этнической самоидентификации – врожденная потребность, каждому необходимо знать свои корни, помнить свои традиции, культуру, язык.
Разумеется, мы не можем не задаваться вопросами о судьбе языков и этносов вообще, проецируя их на широкий онтологический аспект: может быть, это естественный процесс постепенного нивелирования языков, шире – любого этноса, и не стоит продлевать естественно угасающую жизнь древней нации, пришедшей к своему естественному завершению? Размышляя над этой проблемой, мы задали вопрос зав. отделом Кавказа Института этнологии и антропологии С.А. Арутюнову: «Можно ли применить цивилизационную модель О. Шпенглера к этносу? Существует ли закон естественного умирания этносов, который также эволюционно детерминирован, как закон умирания цивилизаций?» Сергей Александрович ответил достаточно яркой метафорой: он сравнил этнос со змеей, которая регулярно меняет собственную кожу: старая кожа – это образ цивилизации, а бессмертная змея - образ этноса.
На протяжении тысяч лет сотни поколений наших предков отдавали свою жизнь за национальную независимость, основой которой был родной язык. Лучшие представители мировой литературы посвящали самые взволнованные строки родному языку. Не случайно его красоту и величие наряду с классиками русской литературы – А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, воспевали Кайсын Кулиев, Расул Гамзатов, Алим Кешоков, Давид Кугультинов и многие, многие другие, - все крупные поэты современности. «Язык – душа народа», - повторяется как рефрен во все времена, в каждом народе поэтами, крупными прогрессивными деятелями и простыми людьми.
В Священном писании мусульман, Коране, в суре «Комнаты» сказано: «Аллах создал народы для того, чтобы они узнавали друг друга». Характерно, что даже в период развитого социализма, когда проблема родных языков стояла еще не столь остро и драматично, первый секретарь Обкома Партии КБАССР Т.К. Мальбахов с тревогой и горечью писал о родном языке: «Если мы сами не будем чтить свой собственный язык, свой собственный народ, а его национальность сейчас выражается только языком и словом, зачем нам говорить тогда о национальном искусстве, о национальной культуре, зачем издавать столько национальной литературы? Для кого?.. Тогда давайте преобразуем Кабардино-Балкарскую АССР в Нальчикскую область…». (Тимбора Мальбахов. Он сам. Знаменитые блокноты. Нальчик, 2004. С 98).
Язык осуществляет не только вербальную и коммуникативную функции… Это - уникальный образ мыслей, чувств, неповторимое видение мира, философия.
Наряду с героической античной, индоевропейской мифологиями, кавказская может быть отнесена по определению У. Б. Далгат к «развитым, рационалистическим, глубоко философским».
В связи с этим определением мировые культуры можно разделить на два типа: 1 тип - когда философия как таковая вычленяется из общекультурного контекста, превращаясь в ту или иную философскую концепцию, и в этом случае она – результат индивидуальной творческой мысли. Иногда она принимается на уровне коллективного сознания (как правило, элитарного), и становится частью национальной культуры. К 1 типу относятся, например, античная греческая философия, немецкая классическая философия и др.
2 тип – когда философия остается вплетенной в ткань народного культурного контекста. И тогда носителем метафизического или философского начала становится в первую очередь мифология и фольклор. Философия, растворенная в устной народной традиции, артикулируется через язык и носит сугубо народный характер. К таким культурам, в том числе, относится философия народов Кавказа, в частности, адыгов.
Но такая синкретическая (по аналогии с религиозным синкретизмом) философия остается заключенной не только в фольклоре, но в собственно языке. Очень часто этимология выводит нас на метафорическое осмысление, а метафора в свою очередь являет собой философский символ или часть метафизического представления. Наряду с этим, подвергая слова этимологической редукции, мы, как правило, приходим к первоначальному смыслу, и его семантика оказывается, как правило, сакральной. Таким образом, в языке заложены основы философии, религии и других культурных концептов в их нерасторжимом единстве.
Не случайно филологи в настоящее время говорят о принципиальной непереводимости стихов (особенно их) с одного языка на другой, так как это - непереводимый на иной язык ассоциативный художественный ряд. Стихи – производные языка, которые проистекают из уникальной языковой картины мира (ЯКМ). Языковая принадлежность – не простое механическое носительство, а уникальная, присущая только данному этносу языковая картина мира, которая может существовать только у носителей данного языка. Совершенно понятно, что языковая полифония и множество народов – отражение универсального закона эволюции, основой которого является многообразие. Именно многообразие – залог выживания и стабильности человечества в целом. А национальный тип сознания – самый большой дар эволюции, сформированный тысячелетиями.
Остается только гадать, почему, имея полноценное конституционное право знать родной язык, мы не можем реализовать его в действительности. Кажется, все очевидно: долгий эксперимент оказался несостоятельным, он не дает адекватного знания родных языков, мы оказались перед реальной угрозой их полного исчезновения. Не надо иметь большого воображения, чтобы понять, что следствием этого «эксперимента» явятся окончательный упадок национального языка, в том числе, литературного, культуры в целом, наконец, национальной идентичности. Результатом явится упразднение статуса государственной национальной республики.
Если еще недавно бездействие можно было объяснить непониманием, недомыслием, то сейчас официальный статус ЮНЕСКО в отношении языков, многочисленные общественные инициативы совершенно прояснили ситуацию. В настоящий момент можно уже говорить о том, что проблема лежит не в сфере осознания проблемы, не в юридической плоскости (об этом уже говорилось в некоторых статьях), а в некой анонимной политической воле, игнорирующей знание родных языков.
Между тем, существует яркий пример, когда с помощью верной языковой политики государства и твердой политической воли удалось восстановить почти исчезнувший язык. На Гавайских островах в 80-х годах ХХ века родной язык знали около 800 человек, но благодаря правительственной программе численность носителей языка возросла до 10 тысяч человек.
Филологам советской школы повезло принадлежать к поколениям, которые сформировались в атмосфере значительного влияния классической русской литературы и неформального изучения русского языка. Разумеется, мы будем отстаивать необходимость глубокого всестороннего изучения русского языка и литературы. Ведь доступ к любому виду международной информации, мировой литературе открыт через русский язык. На русском языке осуществляется процесс образования в ВУЗах РФ. Мы поставлены в объективные условия, которые обрекают нас на необходимость знания русского и родного языков. «Обрекают» в хорошем смысле; ведь билингвы — это не только люди, свободно владеющие двумя языками, - они имеют ключи в миры уникальных богатых культур, к которым можно приобщиться только через глубокое знание соответствующих языков.
Национальные языки и культуры народов России – самое большое богатство, которое заключает в себе огромный духовный потенциал, еще нераскрытый и по достоинству неоцененный. По словам К.Д. Ушинского, «язык народа лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни».
Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела адыгской филологии КБИГИ Хакуашева М.А.
zapravakbr.ru
natpressru.info
